Когда чужая ладонь ложится мне на плечо, а я невольно склоняю к ней голову, мне даже не приходится гадать, кому принадлежит это прикосновение. Лишь один человек в Доме способен, с одной стороны, так по-матерински, с другой - так настойчиво, оповестить о своём присутствии. Сора. Женщина, подарившая нам вторую жизнь, ставшая родителезаменителем и взявшая на себя ответственность за наше воспитание. Хотя Дом я давно уже откровенно не люблю, относиться к мисс Хван иначе, чем с уважением и благодарностью, я не могу. Слишком много она возможностей открыла передо мной и Ридом, слишком от многих лишений нас спасла. И всё, что она когда-либо требовала от нас взамен, - это верность. И если старший брат без проблем отдавал этот должок, то у меня ничего не выходило.

   Я подчиняюсь молча, не говоря ничего ни в своё оправдание, ни против того, что говорил пару минут назад своему наставнику. Я знаю, что за провалами всегда должно следовать наказание, а за неподчинением - и подавно. Хотя не помню ни одного раза, чтобы эти наказания хоть когда-нибудь исполнялись. Может, поэтому я слегла слетел с тормозов.

   Пересекая черту кабинета Соры, я понимаю, что если не наказания, то воспитательной беседы будет не избежать, а потому не тороплюсь проходить внутрь. Выбора у меня, конечно, нет, даже если я помнусь пару минут на входе, лишь потеряю своё драгоценное время. Взглядом прослеживаю направление жеста мисс Хван и всё же занимаю предложенное мне место. Некомфортно. Разговоров по душам, как родитель с ребёнком мне совсем не хочется. Сейчас я не нуждаюсь ни в чьих советах или сочувственных словах, воспоминаниях о прошлом - тем более. Вряд ли Рид не видит, что я не очень горю желанием выполнять эти дурацкие поручения и не бегу каждый раз на очередную вылазку. Но я всё ещё достаточно верю брату, чтобы понимать, что ничего из этого он мисс Хван не рассказывает.

    Скрестив руки на груди и сразу же приняв закрытую позу, словно я уже готов к какому-то нападению, наблюдаю за тем, как по двум бокалам разливается бордовая жидкость. Не сказал бы, что то, что происходит сейчас, это редкость. Скорее, вообще впервые, но я стараюсь не демонстрировать своего удивления, оставаясь в позиции защиты. Оборона рушится под необходимостью принять в руки бокал вина, но, насколько это возможно, я всё равно стараюсь закрыться, искоса глядя на Сору.

    - Мне нечего рассказать, - стараясь сразу же оттолкнуть от себя нападавшую, я выжимаю из своего голоса, в котором слышатся ноты не то разочарования, не то отчаяния, непривычную грубость и отвожу взгляд, сосредоточенно вглядываясь в бокал. Не выпить из него - значит проявить неуважение, и я всё же делаю пару глотков, убирая бокал от своего лица. - Он заслужил такого отношения, - возвращая взгляд на мисс Хван, я чувствую себя загнанным в угол, - он настоящий урод - хотел заставить меня красть у бедных, - ни слова о своих сомнениях - лишь голые факты, которые и без меня донеслись бы до мисс Хван. Возможно, в меньших красках. - А как же слова о чести и всяком таком? Или на деньги эта честь не распространяется?