[indent] Что это было?
[indent] На этот вопрос, наверно, Тео и сам ответа не найдёт. Потому что то, что произошло, не укладывается даже в его голове. Если Райт сам у себя спросит, почему не оттолкнул Миллигана, а ответил на его поцелуй, позволив сделать его глубоким и желанным, священник промолчит. И если в случае с Натом его действия можно списать на последствия полёта с крыши, то действия Тео списывать не на что: алкоголя в его крови вряд ли было достаточно, чтобы не отдавать отчёта тому, что он делает, с крыши он не падал, так что, в отличие от спутника, его разум должен был быть более чем трезв. Но что-то явно пошло не так. Что-то одурманило и опьянило, что-то заставило поддаться искушению и забыть о том, что религия такого не потерпит. Но Райт будто вовсе не боялся наказания, которое бы понёс, если его приставят к ответу. Потому что он действительно хотел того, что произошло, и ложью будет сказать что-то другое. А ложь – один из смертных грехов.
[indent] Тогда почему его сердце всё ещё бешено колотится?
[indent] Добираясь до квартиры в полной тишине, Райт ни разу не осмелился взглянуть на Миллигана. Он не боялся показаться смущённым, но неловкости не хотелось. Может, райдзю считал, что совершил ошибку. Может, цербер в конечном итоге подумал бы так же, но сейчас в мешанине из мыслей нельзя было разобрать ничего, кроме того, что им обоим стоило бы сначала передохнуть, прежде чем пытаться выяснять отношения, если они вообще будут пытаться. Может, стоит оставить всё так, как есть сейчас? Потому что в противном случае всё станет только сложнее. Оливер, как и вся религия, в общем-то, вряд ли примет это с распростёртыми объятиями.
[indent] Но почему его это не пугает?
[indent] Проходя глубже в квартиру, Тео всё ещё слышит шорохи из прихожей. В свою обитель он никого раньше не приводил, даже Оливера, считая квартиру местом, где можно почувствовать себя в безопасности. Почувствовать себя настоящим. А что теперь? Теперь, как минимум, до утра он будет вынужден делить своё «место силы» с тем, кто с самого начала ему не понравился. Но может ли Райт уверенно сказать, что Миллиган не нравится ему и сейчас тоже? Всё изменилось, и отрицать это так же глупо, как надеяться, что за 10 минут мальчишка восстановился. Глухой звук из коридора заставляет вернуться в реальность. Тео оборачивается, и ему приходится опустить взгляд вниз, потому что на прежнем месте Натаниэля уже нет. Обессиленный, он, судя по всему, не в состоянии даже постоять, опершись о стену.
[indent] Тяжёлый выдох.
[indent] - Да, один, - может показать, что Тео ответил сухо, но на самом деле это просто усталость. Возможно, церберы не устают, но никто не говорил, что их психика так же несокрушима, как физическая оболочка.
[indent] Райт делает несколько шагов вперёд, оказываясь совсем рядом с собеседником. Ему ничего не стоит протянуть к нему руку, но священник колеблется. Он знает, что его помощь сейчас не помешает, но когда в последний раз Тео проявлял заботу о ком-нибудь? Наверное, в тот день, когда пошёл в огонь за родителями, которых в итоге не спас. С тех ли пор Райт решил, что забота о ком-либо в любом случае приводит к смерти?
[indent] Ещё один тяжёлый выдох.
[indent] Цербер склоняется над райдзю и обхватывает его плечи обеими руками, прикладывая только свою силу, чтобы поставить Ната на ноги. Он мог бы сделать это грубо и резко, но вместо этого осторожничает. Не боится – просто аккуратен.
[indent] - Давай, надо посмотреть, насколько всё плохо, - комментирует он собственные действия, пока буквально втаскивает Миллигана в комнату, усаживая на диван. Силы цербера вполне хватает, чтобы порвать остатки лохмотьев на парне с намерением, чтобы тому легче дышалось – мокрое от крови и холодное платье вряд ли отлично помогает регенерации. Взгляд падает на уже проступившие кровоподтёки в области рёбер, и Райт недовольно цокает, теперь всерьёз обеспокоившись состоянием Миллигана. Как долго такие повреждения будут заживать? И заживут ли полностью? – Принести тебе что-нибудь? – прежде чем задать следующий вопрос, Тео почему-то мнётся. – Может, отвести тебя в душ? Церберы не чувствуют холода, но ты, судя по всему, очень даже.